В самом деле, перефразируя известные стихи Тютчева, дано ли нам, современникам, узнать, какой будет русский язык в грядущем столетии? В науке на этот счет существуют разные мнения. Одни ученые с уверенностью говорят о практически безграничных возможностях современной прогностики. Ведь еще выдающийся русский ученый К.А. Тимирязев как-то заметил: "Никто так не ошибался в своих предсказаниях, как пророки ограниченности человеческого знания". Другие, скептики и маловеры, пишут так: "Мысль о возможности предвидеть языковые изменения лишена оснований. Вообще будущее не является предметом познания". Кто же прав? Об инертности научного мышления ярко сказал в книге "Черты будущего" известный писатель и ученый Артур Кларк: "Шестерни воображения могут завязнуть в избыточном бремени знаний. Когда выдающийся, но уже пожилой ученый заявляет, что какая-то идея осуществима, он почти всегда прав. Когда он заявляет, что какая-либо идея неосуществима, он, вероятнее всего, ошибается" (Кларк, 1966, 37-38).
Наше время - время массовых социально-экономических прогнозов. Как и планирование, прогнозирование развития общества становится не данью преходящей моды, а осознанной и устойчивой потребностью. Прогнозируется сейчас практически всё: добыча и потребление угля, нефти газа, врачи прогнозируют эпидемии гриппа, работники текстильной и обувной промышленности ломают голову над судьбами моды, утверждая, впрочем, что в поведении даже этой "капризной дамы" наблюдается довольно строгая повторяемость, цикличность. Важно при этом подчеркнуть высокую достоверность научно-технических предсказаний. В книге "Тайны предвидения" (М., 1977) отмечается, что прогнозы первой четверти нашего века сбылись на 75%.
2. НЕОБХОДИМОСТЬ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ПРОГНОЗОВ
На путь прогнозирования, научно обоснованного предвидения будущего вступает и наука о языке. И вызвано это отнюдь не праздным любопытством. Не случайно историк русского языка А.А. Потебня недвусмысленно утверждал: "Основной вопрос всякого знания: откуда и, поскольку можно судить по этому, куда мы идем" (Потебня, 1968, 5).
Не секрет, что сегодяншяя норма литературного языка существует нередко в двух, а иногда и более вариантах. Одни, например, говорят творо'г, индустри'я, и'скрится, другие - тво'рог, инду'стрия, искри'тся. Старшее поколение, как правило, произносит: коне[ш]но, ску[ш]но, у молодежи все чаще встречается сближение с орфографией: коне[ч]но, ску[ч]но. Да и не только у молодежи. Жесткая конкуренция продолжается в грамматике. Формы докторы, профессоры ушли в прошлое, уступив новым доктора, профессора, но ведут борьбу за выживание токари и токаря, инструкторы и инструктора, корректоры и корректора. Какие из этих и подобных вариантов окажутся победителями? Языковед, который занят составлением словарей и грамматик, должен оценить такие факты объективно, и не только с позиции сегодняшнего дня, но и с учетом языкового "завтра". Ведь история жестоко мстит тем, кто основывается на языковом пуризме и пытается остановить естественный ход вещей.
Таким образом прогнозирование развития языка и установление перспективных, наиболее вероятных форм выражения в будущем - это не отвлеченная схоластика, не гимнастика ума, а нужное дело, подсказанное самой общественной жизнью.
3. ЯЗЫК И ПОСТУЛАТЫ ПРОГНОСТИКИ
Возможно вы искали - Реферат: Океанийские языки
Однако удовлетворяет ли наш прогнозируемый объект (литературный язык) тем постулатам прогностики, которые гарантируют наиболее надежные, оптимальные результаты? Думается, да. Судите сами.
3.1. Инерционность прогнозируемого объекта
Первым условием для получения надежных прогнозов служит инерционность исследуемого объекта, т.е. эволюционный характер его развития, отсутствие резких скачков, катаклизмов. Сейчас уже нет необходимости доказывать, что язык, как и все в нашем мире, не стоит на месте, а изменяется, развивается. Между тем человечество долгое время верило в неизменную, статичную природу языка.
Но нам важно подчеркнуть другое. Эволюция языка протекает медленно, его развитие, обновление складывается из мельчайших, незаметных сдвигов, накоплений и потерь, не нарушающих преемственность языковых навыков. Не случайно развитие языка иногда образно сравнивают со зрительно не воспринимаемым движением часовой стрелки. Более заметные изменения происходят в лексике, быстро реагирующей на события в общественной жизни. Глубинные же уровни языка - фонетика, морфология, синтаксис - развиваются по своим внутренним законам и мало зависят от социально-экономических факторов. Не случайно поэтому выдающийся лингвист и литературовед Роман Якобсон как-то заметил: "Известные языки мира - как древние, так и современные - своей фонологической и грамматической структурой никак не отражают степень культурного развития общества". (Якобсон, 1985, 379). Итак, язык представляет собой достаточно инерционную систему и поэтому удовлетворяет первому постулату прогностики.
3.2. Долговременные тенденции и экстраполяция
Похожий материал - Реферат: О перспективах социолингвистических исследований в русистике
Второе условие прогностики, обеспечивающее относительно надежные результаты, заключается в наличии у объекта прогнозирования долговременных и однонаправленных тенденция развития. Дело в том, что при экстраполяции, т.е. при перенесении в будущее устойчивых черт прошлого и настоящего, нельзя забывать о зависимости между базовым периодом и дальностью прогноза. Базовым периодом называют срок действия однонаправленной тенденции. Считают, что надежный прогноз может быть получен только в том случае, если его дальность не превышает одной трети базового периода. А есть ли в языке долговременные и однонаправленные тенденции развития? Конечно. Возьмем, например, оттяжку ударения у существительных мужского рода ближе к началу слова. Это однонаправленный процесс (в науке он называется рецессией ударения) продолжается как минимум два столетия. В прошлом говорили: возду'х, возгла'с, призра'к, клима'т, профи'ль, конку'рс, скульпто'р, фундаме'нт и т.п. Еще в начале XX века конкурировали тока'рь и то'карь, на'сморк и насмо'рк, загово'р и за'говор. Во времена Пушкина произносили только загово'р. Сравните: "Опальному изгнаннику легко обдумывать мятеж и загово'р" (Борис Годунов). Теперь все скажут за'говор, ударение сместилось к началу слова. А что будет с ударением до'говор, которое еще недавно словари усердно браковали, а теперь признали допустимым, хотя и несколько сниженным вариантом? Ведь так говорят не только среди интеллигенции, новое ударение до'говор встречается даже у известных поэтов. Например:
Но ты не пугайся.
Я до'говор наш не нарушу.
Не будет ни слез, ни вопросов,
Ни даже упрека.
Очень интересно - Реферат: О народной фразеологии
(О. Бергольц. Ничто не вернется...)
Исходя из наличия долговременной и однонаправленной тенденции в перемещении ударения у слов мужского рода, можно ожидать, что в будущем установится именно такое произношение: до'говор, тво'рог, пла'нер и т.п. Хорошо это или плохо? Автору этих строк новое ударение режет слух. Но что стоят вкусовые оценки перед объективными закономерностями развития языка! Ведь многое, что казалось разрушительным для языка и вызывало гневное осуждение, впоследствии оказывалось необходимым и даже благодетельным.
3.3. Знание причины и вероятность прогнозов
Повышение вероятности прогнозов в значительной мере зависит от знания причинно-следственной связи происходящих явлений. Известно, что одна и та же причина при одних и тех же условиях приводит к одинаковым или, во всяком случае, сходным результатам. В современном языкознании установлены многие причины, порождающие изменение языка: действие внутренней и внешней аналогии, преодоление избыточности информации, стремление к системности и многие другие. Ограничимся одним примером. Долгое время формы женского рода у кратких прилагательных и страдательных причастий пользовались особой привилегией: в отличие от других форм ударение у них падало на окончание. Еще недавно словари рекомендовали: жесто'к, жесто'ко, жесто'ки, но жестока'; скло'нен, скло'нно, скло'нны, но склонна'. Под действием аналогии происходит выравнивание ударения, формы женского рода постепенно теряют свою особенность: стали говорить не жестока', а жесто'ка, не склонна', а скло'нна. И заметься, потеря избыточного различительного признака оказалась в целом полезной для самих говорящих (особенно для изучающих русский язык) - ведь теперь не надо напрягать память. Система ударения становится более стройной, организованной. Поэтому в будущем можно ожидать распространения этого процесса на другие слова: станут говорить не взята', а взя'та, не продана', а про'дана и т.п.
3.4. Статистика и лингвистическое прогнозирование
Вам будет интересно - Реферат: К теории литературных стилей
Естественно, что научное прогнозирование немыслимо без привлечения обширных, математически обработанных материалов. Новые автоматизированные способы сбора и обработки информации открывают широкие перспективы перед статистикой, данные которой служат важной опорой языкового прогнозирования. Наука о языке накопила уже немалое количество статистических сведений, причем с учетом возрастных и профессиональных отличий информантов. Так долгое время велись ожесточенные споры относительно правильности форм родительного падежа множественного числа: грамм, апельсин, помидор, вместо традиционных граммов, апельсинов, помидоров. Социологическое обследование показало, что подавляющее большинство, независимо от возраста и профессии, употребляют сейчас именно бракуемые грамматиками формы без окончания -ов. При обработке магнитофонных записей выяснилось: из 400 информантов все 400 употребили форму грамм, а не граммов, 394 человека сказали килограмм помидор и только четверо - помидоров. Глубоко прав был знаток русского языка Корней Чуковский, когда писал: "Теперь мне даже странно вспомнить, как сердило меня на первых порах нынешнее словосочетание: сто грамм. "Не сто грамм, а сто граммов!" - с негодованием выкрикивал я. Но малу-помалу привык, обтерпелся, и теперь эта новая форма кажется мне совершенно нормальной" (Чуковский, 1962, 17). Жизнь взяла верх над грамматической догмой. Академическое издание "Русской грамматики" (М., 1980) признало нормативными обе формы: граммов и грамм.
Количественные сведения получены сейчас о многих фактах литературного языка. Вышли в свет частотные словари, в ряде вузов страны составляются словари языка отдельных писателей, с помощью ЭВМ создаются исчерпывающие списки слов к их произведениям. Известно, например, что Пушкин употребил в сочинениях и письмах 21 290 разных слов. Имеются данные и о количестве слов у других писателей: Гомер - около 9000 слов, Шекспир - около 15 000 слов (по другим источникам около 20 000 слов), Сервантес - около 17 000 слов, Гоголь (только "Мертвые души") - около 10 000, Шевченко - около 10 000 слов, Есенин - 18 890 слов. Но больше всего разных слов содержится в произведениях В.И. Ленина - свыше 37 500 (см. Словарь языка В.И. Ленина. Алфавитно-частотный словоуказатель к Полному собранию сочинений. Т. I-II. М., 1987).
Таким образом, мы можем признать, что сам прогнозируемый объект (язык) и состояние науки о нем в целом удовлетворяют основным постулатам прогностики. Конечно, было бы опрометчивым думать, что языковые прогнозы (впрочем, как и любые прогнозы) гарантированы от ошибок. Статистика еще не охватила все стороны языка, не все причины и пружины языковых изменений раскрыты с достаточной достоверностью. В начале XX века известный русский языковед В.И. Чернышев признавался: "Нелегко определить... что является современным в языке, что стоит в нем прочно, что является случайным наносом, что отжило свой век" (Чернышев, 1970, 449). И хотя наука с тех пор ушла далеко вперед, эти слова в значительной степени применимы и к нашему времени. В преобразовании языка нередко участвует множество взаимодействующих и скрытых от непосредственного наблюдения факторов. "Природа, - как писал Леонардо да Винчи, - полна бесчисленных причин".
Но если мы не в силах подчас сделать прогноз относительно какого-либо отдельного слова, поведение которого может зависеть от множества непредсказуемых обстоятельств, то в гораздо большей вероятностью можно говорить о некоторых общих чертах языка в будущем. Исследование и последующая экстраполяция устойчивых тенденций в развитии языка служит, пожалуй, самым надежным компасом лингвистических прогнозов, именно это позволяет навести мосты между настоящим и будущим.
4. ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ РУССКОГО ЯЗЫКА В БУДУЩЕМ
Что же ожидает наш язык в ближайшие десятилетия грядущего века? Ставя перед собой такую ограниченную задачу, мы вправе надеяться на более вероятные предположения, к тому же языкознание еще не накопило достаточных данных для долговременного прогноза языковых изменений. Д. Томсон в книге "Предвидимое будущее" заметил, что, оставаясь на почве реального, вообще можно делать предположения не дальше чем на 100 лет вперед.
Похожий материал - Реферат: История и современность русского арго
4.1. Сближение общелитературного языка с языком науки
Оглядываясь назад и учитывая неоднократно возросший ныне авторитет науки, углубление научного мировоззрения, мы закономерно можем ожидать в будущем дальнейшего и еще более тесного сближения общелитературного языка с языком науки. Еще в начале XX века В.И. Ленин считал необходимым разъяснять в тексте своих работ смысл таких слов: эволюция, концепция, тенденция, а в Словаре Ушакова слова перспектива, принцип, проблема снабжались пометой "книжное", то теперь такие слова известны всем и употребляются без стилистических ограничений. Слова науки стали проникать в литературный язык еще в XVIII веке. Сейчас они хлынули в нашу речь мощным, неиссякаемым потоком: акселерация, антибиотики, биотоки, геронтология, гидропоника, голограмма, датчик, запрограммировать, канцерогенный, компьютер и тысячи других, еще недавно неведомых нам. подсчитано, что около 50% неологизмов приходится на терминологическую лексику. Но суть дела даже не в количестве. На наших глазах происходит их качественное преобразование - метафорическое переосмысление. Мало кого смутят сейчас такие выражения: душевная травма, моральный вакуум, вирус стяжательства, синдром неуверенности, инфляция совести и т.п. Еще пять-шесть лет назад мало кто слышал о книжном слове "аура" (по-гречески буквально: дуновение, воздушный ореол; в терминологическом смысле его использовали физики и медики). Сейчас это словечко прокралось в прессу и художественную литературу. Например: "С Капицей вынуждены были считаться, его поведение создавало ауру неподчинения, а неподчинение - то, что смущает чиновные души" (Д. Гранин. Зубр).
Наш язык (как, впрочем, и другие развитые языки) твердо и бесповоротно стал на путь сближения с языком науки, и эта тенденция, по всей видимости, усилится в будущем. При этом вовсе не следует думать, что русский язык потеряет свою выразительность, превратится в сухой, наукообразный стандарт. Уже для современной речи стало характерным стремление компенсировать сухость научного языка употреблением слов в новых, необычных значениях, применением разнообразных экспрессивных средств. Как справедливо заметил советский языковед В.Г. Костомаров, терпимость к новообразованиям, нескованность традицией, повышенная эмоциональность возмещают строгость научного изложения.
4.2. Русские слова и их иноязычные конкуренты