Сергей Завьялов
1
Чем больше становится историей советское прошлое, тем менее видится оно ледяным монолитом, лишенным человеческого начала и признаков подлинной жизни, противостоящим миру правды и абсолютного добра, и тем очевиднее, с одной стороны, единство литературного процесса в России в ХХ веке, а с другой стороны — развертывание этого процесса в нескольких последовательно сменявших друг друга, порой экзотических, культурных моделях.
Анализ того, что происходит в этих моделях с фундаментальными концептами, в данном конкретном случае — с концептом «современность» и — шире — категорией времени вообще, позволяет деконструировать такие мифологемы некритического рефлектирования, как «советская поэзия», «советская литература», «советскость» в целом.
Начнем с так называемой «советской» поэзии, подразумевая под ней поэзию, так или иначе отождествлявшую себя с идеологемами режима.
С первых же лет советской диктатуры формируется чрезвычайно сложная картина: ее отличает прежде всего яростная внутренняя борьба, которая сопровождается сущностными мутациями — прежние риторические фигуры продолжают «коварно» использоваться в новых условиях. Эта эстетическая и идеологическая система сохраняется на протяжении достаточно долгого времени, несмотря на смену, порой до неузнаваемости, антуража и декораций вплоть до ее последних конвульсий, сопровождавшихся обвинением одних советских писателей другими, советскими же, писателями в этой самой «советскости».
Возможно вы искали - Реферат: Портрет Владыки мрака в "Поэме без героя"
Итак, уже на самом раннем этапе (первая половина 1920-х годов) принципиально инновационный тип «литератора-пролетария», предложенный одним из вождей Пролеткульта Алексеем Гастевым (1882 г.р. [1]), в конкуренции за право представительствовать от лица «советской литературы» подвергается вытеснению достаточно традиционным типом «профессионального литератора», что проявляется не только в бросающемся в глаза отстаивании субъективной позиции в пику пролеткультовскому мы, но и, что менее бросается в глаза, но не менее важно, в отказе от нового «космического» понимания «современного», от отрицания времени и отрицания истории. Сравним стихотворение Гастева «Выходи» (1919) и наиболее «левые» поэмы Маяковского, «Мистерию-буфф» (1918) и «кровавую Илиаду революции», как он сам ее охарактеризовал, поэму «150 000 000» (1921). У Гастева:
Ослепим материки...
Трехмиллионный дом, утонувший во мраке взорвем.
И заорем в трещины и катакомбы:
Выходи, железный,
Похожий материал - Курсовая работа: Пушкин и литературное движение его времени
Выходи, бетонный,
<...>
Шагай и топай средь ночи железом и камнем.
<...>
Океаны залязгают, брызнут к звездам.
Очень интересно - Курсовая работа: Романы Б. Акунина и классическая традиция
<...>
Расхохочись,
Чтобы все деревья на земле стали дыбом и из холмов выросли горы.
И не давай опомниться.
Бери ее безвольную.
Вам будет интересно - Курсовая работа: Образы революции у А. Белого и А. Блока
Меси ее как тесто.
Маяковский же в своей поэме так или иначе легитимирует время, вводя в монологе Человека просто человеческую, а не космическую систему координат.
Кто я?
Я — дровосек
дремучего леса
Похожий материал - Курсовая работа: Поэт-самохвал: "Памятник" Державина и статус поэта в России XVIII века
мыслей,
<...>
душ человеческих искусный слесарь
<...>