С. Бойко
Поэма Николая Заболоцкого «Безумный волк» (1931) — произведение «задержанное», то есть своевременно не соотнесенное с историко-литературным контекстом. Оно было опубликовано после смерти поэта в 1965 году. Лишь относительно недавно, причем в зарубежной славистике1 (опередившей в этом отношении отечественные исследования), «Безумный волк» был прочитан на широком фоне русской и советской культуры: обозначена связь между образом «нового леса» и господствующими идеями социализма, где «члены общества работают сообща под руководством мудрого Председателя», испытывают «энтузиазм по поводу НТР»2 и не поют панихид по отринутому прошлому3 .
«Безумный волк» имел особое значение в творческом развитии Заболоцкого, и сам поэт это сознавал. Никита Заболоцкий сообщает по поводу чтения у Пастернака в августе 1953 года: «Кроме “Безумного волка” Николай Алексеевич читал и другие свои стихи. Поэма понравилась Пастернаку, и его авторитетное мнение было очень важно для Заболоцкого, ибо сам он считал это произведение одним из своих серьезных достижений, чем-то вроде своего “Фауста”»4 . Эта оценка говорит и о большой философской нагрузке произведения, и о связи его с гетеанским текстом5 (как известно, в неопубликованном сборнике 1933 года поэму предварял эпиграф из Гете: «Hцr’! Es splittern die Sдulen ewig grьner Palдste»6 ).
В то же время гетеанские отсылки — это вовсе не единственный слой литературного претекста в поэме. «Безумный волк» построен и на пушкинских реминисценциях. Они прозрачны и, несомненно, рассчитаны на легкое опознание. Каждая из трех частей поэмы связана со «своим» пушкинским претекстом.
Глава первая, «Разговор с медведем», соотносится с пушкинской «Сказкой о медведихе» (1830). В своей неоконченной сказке Пушкин показал двух готовых к бою хищников: медведиху и мужика с рогатиной, их жестокие намерения («И сама мужику <…> выем»), кровавые подробности убийства («Он сажал в нее рогатину, / Что повыше пупа, пониже печени», «Распорол ей брюхо белое, / Брюхо распорол да шкуру сымал» и т. п.). Аналогично Волк Заболоцкого вначале еще не расстался со своим хищным естеством: «Я, задрав собаки бок, / Наблюдаю звезд поток»7 . Его план самосовершенствования также связан с жестокими, кровавыми действиями — но теперь уже направленными на самого себя: «Я закажу себе станок / Для вывертыванья шеи. / Сам свою голову туда вложу, / С трудом колеса поверну». Его собеседник, медведь, в свою очередь предстает охотником-живодером: «Приятно у малиновок откусывать головки», «Конский я громила!» — говорит он.
Возможно вы искали - Реферат: Государственная служба: Иосиф Бродский как американский поэт-лауреат
Помимо мотивной преемственности «Сказка о медведихе» намечает также общую композиционную канву «Безумного волка». В обоих произведениях после сцен убийства в животном царстве следует собрание всех жителей леса. «В ту пору звери собиралися / Ко тому ли медведю, к боярину» — далее в «Сказке о медведихе» идет перечень лесных жителей с краткой характеристикой каждого: «Прибегал туто волк-дворянин, / У него-то зубы закусливые, / У него глаза завистливые, / Приходил тут бобр, торговый гость…» — затем ласочка, белочка, лисица, горностаюшка, зайка-смерд, целовальник-еж.
В «Безумном волке» это отразилось в главе «Собрание зверей», где на месте сословий выступают профессии: вслед за Волком-студентом представляются Волки — инженеры, доктора, музыканты, рассказывая «какое у них занятие».
Итак, «Разговор с медведем» заимствует у «Сказки о медведихе» образы, темы, мотивы, а поэма — композиционную канву. В речи Волка много слов, присущих языку Пушкина: для друзей и юных жен, ужель, презреть, светильник и т.п. В первой главе есть и цитата из «Евгения Онегина»: «Все это шутки прежних лет»8 , — говорит Волк о былых своих охотничьих победах. Цитата взята с сохранением ритмического рисунка из VIII главы: «С Онегиным он вспоминает / Проказы, шутки прежних лет», — причем герои Пушкина и Заболоцкого, произносящие эти слова, оба пережили судьбоносные перемены в жизни.
В экспозиции второй главы («Монолог в лесу») также содержится пушкинская цитата:
Вокруг него холмы из глины
Похожий материал - Курсовая работа: «Сны» о Венеции в русской литературе золотого и серебряного веков
Подставляют солнцу одни половины.
Другие половины лежат в тени.
И так идут за днями дни.
Последние слова — из «Сказки о мертвой царевне…»: «Им она не прекословит, / Не перечат ей они. / Так идут за днями дни». И в «Сказке…», и в «Безумном волке» они говорятся на фоне похожих пейзажей: поэт завел героя в самую глубину дикого леса.
Важнейшая реминисценция «Монолога в лесу» уже введена в широкий научный оборот. В 1968 году, то есть по следам первопубликации поэмы, И. Смирнов в статье, посвященной «ритмико-фразовым уподоблениям», провел сопоставительный анализ «Завещания» Заболоцкого со стихотворением «Мой дар убог, и голос мой негромок…» Е. Баратынского, а также анализ второй части «Безумного волка» в сопоставлении с «монологами пушкинского “Бориса Годунова”» 9 . При этом отрывок «Уж десять лет, / Как я живу в избушке…» именуется пародией10 , наделяемой, впрочем, со ссылкой на Тынянова, «одновременно утверждающим и отрицающим характером отталкивания»11 .
Очень интересно - Реферат: Аверинцев в нашей истории
Как пародическую Юрий Тынянов определил ту ситуацию, в которой происходит «применение пародических форм в непародийной функции»12 . Чтобы определить, в чем же функция этих цитат и реминисценций, остановимся на философском содержании «Безумного волка».
Поэма посвящена — отвлекаясь от анимализации героя — теме преображения человека, переходу его в более одухотворенные сферы бытия, к новым возможностям, а следовательно — к большей ответственности за мироздание. В этом плане, а также с учетом гетеанских реминисценций Заболоцкого, авторская оценка «Безумного волка» как «своего “Фауста”», то есть программного произведения, подтверждается. Замысел поэмы сосредоточен на гуманизации бытия, понятой как конкретная и выполнимая задача, как миссия героя-протагониста. В самом деле, Волк, возвысивший дух и очеловечивший свою природу, стал живым примером для всех собратьев, которые ныне предстают «как инженеры, судьи, доктора». Но великий Гладиатор Духа не останавливается на достигнутом, он мечтает о левитации как о следующем качественном скачке, пока недоступном Волкам, — и, увы, становится лишь Великим Летателем Книзу Головой. В заключительном монологе поэмы Волк-Председатель сопоставляет два великих подвига Безумного — свершенный и несбывшийся:
Мечты Безумного нелепы,
Но видит каждый, кто не слеп:
Любой из нас, пекущих хлебы,
Вам будет интересно - Реферат: О специфике фантастического в "Мастере и Маргарите"
Для мира старого нелеп.
Века идут, года уходят,
Но все живущее — не сон:
Оно живет и превосходит
Вчерашней истины закон.
Похожий материал - Реферат: Тайна человека в романе "Бедные люди"
Таким образом, задача, на решение которой Безумный волк нацеливал свои повседневные дела, поистине грандиозна. Она предполагает восхождение всего сущего к высотам одухотворенного бытия: «Туда, на звезды, вперед!» Мы знаем, что гуманизация мироздания была неподдельным, подлинным пафосом всего творчества Заболоцкого, ей посвящены и «Торжество земледелия», и «Лодейников», и «Творцы дорог»; в силовом поле этой космогонической мысли находятся и малые формы Заболоцкого, такие его классические стихотворения разных лет, как «Завещание» и «Прощание с друзьями», «Метаморфозы» и «Не позволяй душе лениться…». Это указывает на автопсихологизм образа Безумного волка, во многом выражающего мировосприятие Николая Заболоцкого13 , его аксиологию и телеологию.
Какова же оценка героя, по-советски говоря, в свете стоящих перед ним задач? Становясь отшельником, Безумный волк предполагает «дать своей науки плод», и действительно, в начале второй главы он надеется, что «порастряс частицы мирозданья», получил первые результаты своей научно-практической деятельности. Именно в этом месте и проступает вышеупомянутая отсылка к «Борису Годунову». Реминисценция эта развернутая, связанная с несколькими уровнями поэтического текста, то есть прозрачная, рассчитанная на легкое опознание.
Уж десять лет,
Как я живу в избушке.